История шахматной музыки
В декабре 1989 года после поездки в Испанию Каспаров нашел титульного спонсора на строительство академии и жилого дома для ее будущих преподавателей. Гарри с мамой тогда жил в постпредстве Азербайджана в Москве и во время нашей встречи сказал «Танцуй Суренович, вот договор со спонсором, а вот разрешение на строительство дома в Подольске». Это было 30 декабря, близился Новый год. К тому времени я уже переехал из гостиницы на съемную квартиру в поселке цемзавода. Подольчане горько шутили, что раньше это было местом ссылки – такая страшная там была экология. Зато при ремонте на покупку цемента тратиться не надо, можно его просто с подоконника собрать.
Вернувшись 30 декабря в Подольск, я встретился со своими друзьями Игорем Беловым и Володей Тертерянцом. Решили, что новый год мы встретим вместе, а 1 января я поеду в гости к шурину, который уже больше 20 лет жил в Москве. Поздно вечером я пришел в свою квартиру с полными авоськами, не раздеваясь, сел на диван. Было много мыслей, много эмоций. Декабрь 1989 года вообще был насыщен драматическими событиями – смерть академика Сахарова, убийство Чаушеску. Неужели в Новом году мне удастся реализовать свои планы и мечты? Как я впал в забытье, не помню. Не буду подробно описывать все свои впечатления и ощущения, это тема для отдельного рассказа. Но от летаргического сна с инфарктом я очнулся 2 января. В дверь стучал Игорь Белов, трудно было поверить, что три дня я находился между жизнью и смертью, один в пустой квартире.
Через несколько дней я узнал, что Каспаров решил провести сборы в Загульбе. Это было, мягко говоря, экстремальное решение. Те, кто помнят события января 1990 года в Баку, поймут, о чем я говорю. Гарри никого не обязывал ехать на сборы, решение надо было принимать добровольно, я решил все же ехать в Баку. Наметил на обратном пути забрать с собой тещу. Не буду рассказывать о тех драматических событиях, очевидцами которых мы стали в некогда родном городе. 17 января спецрейсом Гарри и его близкие со слезами на глазах покидали Баку с военного аэродрома. В «чартерном» ТУ-134 оставалось еще около 30 свободных мест, которые заняли незнакомые нам люди. Среди этих беженцев-горемык были в основном женщины с детьми и старики.
После нашего возвращения в Москву возникла масса новых проблем. Необходимо было как-то обустроить родственников и друзей Гарри, а впереди еще был и очередной матч с Карповым. Серьезные проблемы возникли и со строительством шахматной академии. По плану мы должны были восстановить исторический фасад имения «Ивановское» в Подольске, а уже внутренние помещения сделать более современными. В проекте предусматривалось около 200 функциональных помещений – гостиница, учебные классы, игровые залы, спорткомплекс и многое другое. Мы хотели, чтобы строительными работами занялась известная финская компания, которая обещала прислать свою технику, специалистов и уже к 1 сентября сдать академию «под ключ». Полные оптимизма, мы ринулись штурмовать чиновничьи кабинеты, но тут-то и начались чудеса в решете. Специальный валютный счет открыть не разрешили, стали навязывать свои строительные организации, попутно прозрачно намекая, что без «отката» вообще не на что рассчитывать. Надо знать Гарри, чтобы представить его гнев и возмущение чиновничьим беспределом, ни о каком «откате» и речи быть не могло, превыше всего Гарри ценил свою репутацию. Не буду утомлять вас многомесячной волокитой, в которую мы были втянуты. Кончилось все тем, что строительство академии полностью заблокировали, сам Каспаров долго не мог прописаться к жене в Москве (трехкратный чемпион мира!), я потерял служебную квартиру, а гражданство России мы получили только в 1994 году. Вот такие пироги…
И все же, несмотря на все политические и экономические потрясения начала 90-х годов мы сумели построить в Подольске большой красивый дом на 16 квартир, в цокольном этаже которого разместилась шахматная академия. Волею судьбы в одном, уникальном шахматном доме собрались такие известные шахматисты и тренеры как Багиров, Свешников, Гуфельд, Шакаров и со всеми у меня были давние дружеские отношения. Одновременно дом стал и базой для проведения Каспаровым сборов. Мы успели завершить строительство в начале 1992 года, после этого цены на строительные материалы так стремительно взлетели, что стало ясно - опоздай мы на несколько месяцев, и вряд ли дом был бы построен.
Дом Каспарова стал достопримечательностью Подольска, кто только не побывал у нас за эти годы. Президенты ФИДЕ, почти вся шахматная элита. Ученики академии порой пребывали в шоковом состоянии – вот они, рядом живые Каспаров и Крамник, можно пожать им руки, или пообщаться с Кампоманесом. Все это придавало нашей работе особый колорит.
В конце 1990 года я побывал на лионской половине матча Каспарова с Карповым в составе большой группы от Союза шахматистов СССР. Взял с собой кассету с шахматной музыкой и при каждом удобном случае, общаясь с шахматистами и коллегами, рассказывал им о проекте и давал послушать музыку. Во время поездки я познакомился с замечательным тренером Виктором Картом. Удивительно обаятельный и умный человек, из бесед с ним я почерпнул много интересного.
В 1991 году я отправился на летнюю сессию мадридского университета. Выступал там с докладом о возможности обучения шахматам детей с нарушениями развития психики. Одним из важных компонентов обучения была возможность применения во время занятий шахматной музыки. К тому времени у меня уже был опыт работы с такими детьми на базе специнтерната в Подольске. Я взял у Каспарова камеру, сам срежиссировал и сам снял фильм о занятиях с детьми. Во время демонстрации фильма звучала шахматная музыка.
К докладу я готовился вместе с Виктором Малкиным – известным специалистом в области психологии шахмат, автором многих интересных научных работ и публикаций. Вспоминается один очень интересный эпизод. У Малкина была собака, доберманша Джуна. Во время первого моего визита в его московскую квартиру Джуна лишь издали посмотрела на меня, снисходительно выслушала реплику хозяина «это свой, Джуна» и с непередаваемым достоинством удалилась. Во время следующего визита мы с Малкиным не только обсуждали будущий доклад, но и слушали шахматную музыку. Неожиданно появилась Джуна. Подошла ко мне, и положила голову на колени. Малкин был потрясен «Джуночка. Что с тобой? Ах ты, предательница» Я улыбнулся и сказал «Ей просто нравится музыка и она хочет подружиться с автором». С того дня мы с Джуной стали настоящими друзьями.
Малкин был классным специалистом и предлагал мне после поездки в Испании отправиться с ним в своеобразное научное турне по странам Европы, предлагал помощь в написании диссертации. Меня никогда особо не волновали всякие звания и регалии, и на сегодняшний день, имея за плечами более чем 30-летний тренерский стаж, огромное количество учеников, среди которых немало гроссмейстеров и мастеров, я не имею никакого тренерского звания, и никаких диссертаций я писать не собирался.
Доклад в Мадриде прошел с большим успехом, демонстрация фильма и шахматная музыка произвели сильное впечатление на слушателей. Тепло поблагодарил меня за доклад и президент ФИДЕ Флоренсио Кампоманес. Он сказал примерно следующее «Я всегда считал шахматы не только спортом, но и искусством, и вы сегодня это доказали». Ко мне подошел известный в Испании композитор, большой любитель шахмат, создатель удивительной десятиструнной гитары. Он пригласил меня на свой концерт, а его друг банкир предложил мне крупную сумму и возможность контракта на тиражирование шахматной музыки. Благодаря композитору мне удалось побывать и на концерте органной музыки, причем он убедил охранников пропустить меня на самый верх, где под куполом огромного костела находился орган. Я стал свидетелем виртуозной игры знаменитого органиста, а устройство органа не только поразило мое воображение, но и окончательно убедило, что составленная ранее матрица правильна.
После беседы с ректором университета мне предложили остаться в Испании, создать там центр социальной и интеллектуальной реабилитации детей, организовать группу специалистов для реализации проекта шахматной музыки. Я обещал приехать на следующий год после завершения строительства дома в Подольске. Из ложной скромности, о чем сегодня жалею, я отказался и от звания профессора мадридского университета.
На следующий год я вновь побывал в Испании но уже не в Мадриде, а в Виго, по приглашению друга Каспарова синьора Маркоте, который руководил сетью специальных частных колледжей во всех испаноязычных странах. В нашей делегации, кроме Каспарова были еще Авербах, Гуфельд, Багиров. Шехтман. Мы прочитали лекции, дали открытые уроки шахмат. Великолепная запоминающаяся поездка, но практических результатов она не дала. Всех интересовала именно программа работы с больными детьми, а шахматная музыка воспринималась как вспомогательный побочный продукт основной деятельности.
В 1993 году я должен был поехать в Лондон на матч Каспарова с Шортом, строил большие планы. У меня был уже диск с профессионально сделанной музыкой на партии из матча Каспарова с Карповым, но за два дня до поездки я узнал, что в Лондон мне попасть не удастся… В 1994 году я читал шахматную лекцию в шахматном клубе Подольска, прозвучала и шахматная музыка. После лекции-концерта ко мне подошел Владимир Азман, юрист по образованию, и предложил помощь в патентовании идеи. Он буквально заставил меня ехать с ним в Москву. В издательстве «Россия» находилось патентное бюро «Эдисон», где в дальнейшем и было все документально оформлено. Каспаров отказался финансировать патентование, и мне нашли спонсора в лице агентства «Информэкспресс». По договору они становились владельцами патента, а я как автор, мог претендовать на 50 процентов возможной прибыли от продажи патента или лицензии.
В том же 1994 году во время проведения шахматной Олимпиады в Москве Гуфельд познакомил меня с Яковом Дамским, который взялся поддерживать проект и организовал передачу на «Маяке». Там впервые в эфире прозвучала музыка партий Каспарова с Карповым (Шотландская партия), и Таля со Смысловым (эффектная победа в защите Каро-Канн). После передачи на «Маяке» посыпались всякие лестные предложения, была передача на телевидении, публикации в центральных газетах. Дамский тогда сказал « Не обольщайтесь, шумиха закончится, а денег на развитие идеи вы вряд ли найдете. Не то время и не та страна, вот лет через 20, тогда, может быть, люди и поймут, что вы сделали, но до этого времени еще надо дожить». Следующую передачу с Дамским мы сделали 3 января 2005 года…
В 1998 году по семейным обстоятельствам я был вынужден переехать из Подольска в Москву, работу в шахматной академии пришлось временно оставить. В начале 90-х Подольск стал одним из центров шахматной жизни России. При поддержке концерна «Подольск» мы провели несколько сильных международных турниров, республиканские и областные соревнования, детские соревнования на Кубок Каспарова, которые в последующие годы проводились в Москве. В 2004 году у академии был маленький юбилей – 15 лет с момента ее создания. За эти годы у нас побывали сотни талантливых юношей и девушек, в турнирах принимали участие такие известные ныне гроссмейстеры как Асрян, Кобалия, Аронян. Раджабов, Изория и другие.
Работа на сайте Каспарова поначалу была очень интересной. Сравнительно небольшим коллективом нам удалось сделать самый популярный шахматный ресурс в мире. Но, как часто бывает, планов громадье увязло в непомерно разросшемся штате и неправильно выбранной стратегии развития. Летом 2000 года я уже принял для себя решение уйти из редакции сайта, но отложил его до окончания матча Каспарова с Крамником. В июле-августе этого года Гарри проводил сбор перед матчем в Хорватии, я тоже был приглашен в качестве помощника Шакарова. Объем работы был огромный, тренерский штаб с примкнувшими к Дохояну Харловым и Кобалия работал очень напряженно, но меня не покидало ощущение, что стратегически весь процесс подготовки выстроен не очень удачно, о чем я и сказал. У меня была уверенность, что Крамник будет блестяще готов к матчу, кардинально изменит дебютный репертуар. Первоначально предполагалось, что я поеду на матч в Лондон, но этот город так и остался для меня заколдованным. С полугодовой английской визой в паспорте, за несколько дней до начала матча я узнал, что остаюсь в Москве…